НАЕДИНЕ С МИНСКОМ

Фёдор Иванов родился в 1929 году в деревне Чирсов­ка, Запорожской области. Ког­да он был ещё совсем малень­ким, семью раскулачили и сослали на Север, под Архан­гельск. Кроме Фёдора, в семье Ивановых было ещё пятеро детей. Сегодня никого из них в живых уже нет. Самая млад­шая, Любочка, умерла сра­зу после отъезда из родной деревни. Старший брат погиб во время Великой Отечествен­ной войны.

Фёдор прожил на неболь­шой северной железнодорож­ной станции до 1949 года. А потом уехал учиться в техни­кум в Мелитополь, где жила его сестра. Техникум он окон­чил с отличием и получил специальность «Культурно- просветительская работа». Из техникума 20-летнего Фёдора в 1950 году направили посту­пать в Минский театральный институт, который пару лет как открылся.

— Был большой конкурс. На курс набирали 25 человек, а заявок поступило около 600. К тому же я приехал в Минск в чём стоял. Денег не было, род­ственников или хотя бы знако­мых — тоже. Но я везунчик по жизни. Пришёл сразу с вокза­ла в театральный институт и заговорил с первым встретив­шимся на пути человеком. Им оказался будущий педагог по гриму Аркадий Самойлович Бескин. Он принял участие в моей судьбе. Когда узнал, что мне негде жить, тайком давал вечером ключ от одной из аудиторий, где я и ночевал. Так я жил недели две, пока шли вступительные испыта­ния, — вспоминает Фёдор Николаевич.

Аркадий Самойлович под­собил не только с жильём. Он также помог подготовиться к решающему экзамену — этюдам.

— Я готовил отрывки про­зы, стихотворение, знал бас­ню, а этюды, которые тоже нужно было сдавать при поступлении, — не выучил. Этюд — последняя и самая главная ступенька на экзаме­не. И хоть Аркадий Самой­лович был преподавателем по гриму, он помог мне под­готовиться. Правда, сейчас и не вспомню уже, что читал на экзаменах. Ох, много лет про­шло! Помню, что стихотворе­ние читал современного в то время автора.

Фёдор Иванов в институт поступил. Когда увидел своё имя в списках, чуть не задо­хнулся от радости. И сразу засобирался домой, на Север. Нужно было раздобыть сред­ства к существованию, хоть на первое время. Деньги на билет до дома дал всё тот же отзыв­чивый Бескин.

На занятиях Фёдор позна­комился с одногруппниками Лёней Козловским и Володей Кулишем. Втроём они сня­ли квартиру недалеко от суво­ровского училища. Это была маленькая комнатка разме­ром не больше 15 квадрат­ных метров, единственное окно находилось вровень с тротуаром. Но и такое жильё для бедных студентов стало большой удачей. К тому же там всегда было тепло. Фак­тор немаловажный. Платили по десять рублей с человека. Так и жили первый год учё­бы. Потом хозяйка постави­ла перед фактом, что больше не будет сдавать комнату. При­шлось искать другое жильё. За ту же цену нашли кварти­ру в центре. Некоторое вре­мя жили там. А потом в рай­оне оперного построили пять домиков. Четыре отдали толь­ко что основанному хору Цито­вича, а один — под театраль­ное общежитие. Туда посели­ли иногородних.

К студентам в институте предъявляли строгие требова­ния. Поэтому из 25 поступив­ших на курс окончили его толь­ко восемь человек. Остальных отчислили во время учёбы за прогулы и неуспеваемость. Преподаватели были в пря­мом смысле заслуженные. Это, например, Борис Аркадьевич Мордвинов, в 1947-53-м годах главный режиссёр Белорусско­го театра оперы и балета, Кон­стантин Николаевич Санников, режиссёр, актёр, Народный артист БССР, лауреат двух Ста­линских премий, Борис Вик­торович Платонов, актёр теа­тра и кино, Народный артист СССР. И этот список можно продолжать.

— Несмотря на то что все педагоги уже тогда были известными людьми, они были простыми, добрыми. И заботи­лись о нас. Бывало, придём на занятия утром. Зима. Холод. Константин Николаевич спра­шивает: «Вы сытые, ребята?». Местные обычно отвечали, что сытые. А нас он сажал в маши­ну, вёз в какую-нибудь близ­кую деревню, заходили в дом к хозяйке, заказывал чугун кар­тошки и банку огурцов. Сам, пока мы кушали, что-нибудь читал в машине. А потом вёз нас в университет на занятия. Там часов до семи вечера учи­лись. Потом шли в общежитие и занимались до 11-12 часов. Ещё подрабатывали в Боль­шом театре и на телевидении. Я участвовал во всех операх Большого. Был на одной сце­не с Александровской, Михай­ловым, Козловским, Лемеше­вым. Правда, в массовке. У нас это называется миманс. Пер­вые два года Мордвинов не разрешал студентам даже это­го. Никто не имел права быть на сцене. А потом уже мож­но было. И мы ходили. Пла­тили 1 рубль 50 копеек. В то время любые деньги были не лишними.

Вот, например, Лариса Пом­пеевна Александровская пела арию, а на заднем плане шли составы. Серьёзно, в оперном театре ездили настоящие ваго­ны. А мы на крышах играли солдат, танцевали! Это чудо было! Не поверите, я до сих пор помню все их повадки, этих удивительных талантли­вых людей, которых посчаст­ливилось встретить в молодо­сти. Мне в жизни так везло, вы себе не представляете!

Фёдор Иванов знал Нико­лая Пинигина, отца современ­ного белорусского режиссёра, художественного руководителя Купаловского театра. Он учил­ся на несколько курсов стар­ше. С Пинигиным-старшим связана одна история. Как-то под Новый год первокурсники просто сидели в общежитии, не праздновали, потому что денег не было. И вдруг в открытую форточку прилетел свёрток.  А там — бутылка водки, кол­баса и хлеб.

— Это так поздравил нас с праздником Пинигин, что­бы мы могли отметить Новый год, — выяснил впоследствии Фёдор Николаевич.

В 1954 году Фёдор Иванов окончил театральный инсти­тут, и его направили на рабо­ту в Гомельский областной драматический театр. На тот момент здание театра уже было построено на площади Ленина, но пустовало. Шёл поиск руко­водителя, актёров.

Фёдор Николаевич вспоми­нает, что его судьба могла сло­житься по-другому. Потому что сначала в Гомеле хотели открыть музыкальный театр.

— Мы ждали в Минске ме­сяц после окончания учёбы, пока решится вопрос быть театру драматическим или музыкально-драматическим. От этого зависело, поедем ли работать в Гомель. Пото­му что у каждого из этих теа­тров своя специфика в плане подбора актёров. Решала Мо­сква. Решили в пользу драма­тического театра. И мы, пяте­ро выпускников, приехали. В театре, кроме директора, ни­кого ещё не было. Потом при­ехал режиссёр Георгий Кац­ман, до этого он возглавлял те­атр в Магадане. Кацман при­влёк на ведущие роли актё­ров, с которыми работал в ма­гаданском театре.

Гомель встретил Фёдо­ра Иванова и определил ему здесь своё, особое место.

— Площадь и прилегаю­щие к театру улицы выгляде­ли иначе, нежели сейчас. Не было ещё зданий «Белтелеко­ма», облисполкома, зато сто­яла пожарная каланча, за те­атром был в несколько эта­жей старый дом, где распола­галось театральное общежи­тие. Там я и поселился. Да­ли одну квартиру на пятерых. В одной комнате жили мы с одногруппниками, а в дру­гой — две девочки из нашего института. Сам Гомель только в центре был многоэтажным. После фабрики «Спартак» улица Советская представля­ла собой деревню, деревянные домики стояли и на проспекте Победы. Но город мне сильно понравился. Очень красивый! Я много где бывал, поэтому могу сравнивать.

— На премьере обычных зрителей, по-видимому, совсем не было. Одни обкомовские, горкомовские, райкомовские работники, почётные люди го­рода. Спектакль начался в 11 часов и шёл до 14. Большой был спектакль.

Потом Фёдор Иванов испол­нил ещё много ролей. Причём главных. Первая его большая роль была в спектакле «Хру­стальный ключ».

— У меня было амплуа, ко­торое можно обозначить как «герой-простак». Ну а кого я мог играть тогда? Молодо­го, жизнерадостного, весёло­го… Это и немного комедий­ное амплуа. Расскажу ещё од­ну историю. Когда меня сей­час встречают старые знако­мые, зрители, мои ровесники, они всегда смеются и спраши­вают: «Где ваш пулемёт?». Это запомнили, как я иногда позво­лял себе хулиганить на сцене. Когда уже первый страх про­шёл, в багаже были несколько сыгранных ролей. В одном из спектаклей я играл партизана-разведчика. По сценарию в определённый момент я начи­наю стрелять из пулемёта. Пу­лемёт заряжали холостыми па­тронами, но звуковой эффект был такой, будто стреляю бо­евыми. И вот я иногда повора­чивался и направлял пулемёт в зрительный зал. Меня да­же предупреждали, чтобы так не делал. Потому что зрители на первых рядах пугались. На вопрос я обычно сейчас отве­чаю: «Пулемёт — на фотогра­фии в музее!».

Не раз Фёдора Николаевича пытались переманить на рабо­ту в другие театры. Даже обе­щали поспособствовать, что­бы он получил звание Заслу­женного артиста БССР. При­глашали в минский ТЮЗ, в Казахстан, Чернигов, Харь­ков, Полтаву, Уфу. Но судьбу, как всегда, определила лю­бовь и быт. В начале 1960-х годов Фёдор Николаевич уже был женат, родилась дочь. А в Гомеле выделили хорошую трёхкомнатную квартиру. Же­на Наталья Васильевна Ниж­ник родом из-под Минска, окончила Гомельское музы­кальное училище имени Соко­ловского и стала дирижёром.

— Я же говорю, счастли­вый человек! Всю жизнь мне везло. Представьте, мне, маль­чишке, и дали свою кварти­ру. До этого, правда, пожил в общежитии, а некоторое вре­мя — и в самом театре. Потом занимал с женой одну из ком­нат в трёхкомнатной кварти­ре на улице Крестьянской, на­против обкома партии. Кста­ти, позже эту квартиру полно­стью мне и выделили. В квар­тире вместе с нами сначала жили Нина Алексеевна Кор­неева, которая потом получи­ла звание Народной артистки БССР, с мужем Сергеем Ти­грановичем Давыдовым, тоже актёром гомельского драмтеа­тра. Они занимали две комна­ты, а мы — одну.

— Конечно, театр должен был ориентироваться на зри­теля. Но его задача какая? Во-первых, познакомить зри­теля с классикой. Во-вторых, с современной драматургией. И так, чтобы было интерес­но, чтобы зритель не спал. Мы старались соответствовать. И если уж ставили комедии, то весь зал падал от смеха. Лю­ди приходили покупать биле­ты и специально интересова­лись, кто играет в спектакле. Шли не столько на спектакль, сколько на любимых актёров. Помнят это только люди мое­го поколения. Бывает, и сей­час цветы приносят. Хотя, ка­залось бы, зачем мне. Не глав­ная роль ведь…

В общем, Фёдор Иванов остался в Гомеле и до сих пор выходит на сцену област­ного драмтеатра. Сколько за это время сыграно ролей, да­же невозможно подсчитать. В 1968 году ему было присвое­но звание «Заслуженный ар­тист БССР».

У Фёдора Николаевича две дочери, две внучки, внук и правнук. Профессию актёра выбрал только внук Дмитрий. Он окончил в Минске Бело­русскую академию искусств и сейчас живёт в столице и ра­ботает в театре кукол.