Мама – бухгалтер, папа – экскаваторщик. Семья будущего актёра не была связана со сферой культуры. Но с одним «но» – мама Юрия Мартиновича очень любила театр и с малых лет водила сына на различные постановки.

– Я побывал практически на всех спектаклях, которые показывали в родном Бобруйске, – вспоминает актёр. – Особенно запомнилась финская мелодрама «Юстина». Приезжали к нам на гастроли и украинские театры. Боже мой! Их песни, пляски, опереточные постановки, безумные костюмы, конечно же, влияли на мой неокрепший детский мозг.

Ещё одной страстью Юрия было чтение. Мечтая стать учителем русского языка и литературы, он поступил в ГГУ имени Ф. Скорины.

– Критикует?

– Нет, конечно!  Сын на сцене – всё! Ей больше ничего не надо.

Но прежде чем стать настоящим актёром, Юрию Мартиновичу прошлось пройти службу в армии.

– Я был неспортивным ребёнком. Всё детство провёл с книгой, даже подтянуться ни разу   не мог. До сих пор не умею. Но Бог как-то миловал, и я попал в ракетные войска, где не нужна была настолько хорошая физическая подготовка. Служил в городе Бологое недалеко от Москвы, охранял ядерные ракеты, – вспоминает актёр. – Над подземным бункером стоял домик, где я с напарником безвылазно пребывал три-четыре дня. Рядом на вышке был установлен пулемёт, в оружейном шкафу – два автомата Калашникова. После армейских марш-бросков похудел на 20 килограммов и вернулся домой настоящим молодым красавцем, – улыбается актёр.

Родные уговорили Юрия Мартиновича восстановиться на 3-м курсе университета, который он через месяц снова бросил. И на этот раз окончательно.

– Не хотел плыть по течению. Смысл? – говорит собеседник.

В Гомельский облдрамтеатр Мартиновича привёл актёр Алексей Бычков.

– Алексей Михайлович, у которого я занимался в народном театре, устроил меня монтировщиком. Больше года трудился рабочим сцены, после чего меня включили во вспомогательный состав труппы. Чтобы развиваться дальше, необходимо было получить актёрское образование. Как раз в это время заведующая кафедрой актёрского мастерства и режиссуры Белорусской государственной академии искусств Лидия Монакова набирала первый заочный курс. Официально я на нём не числился, но посещал все занятия, делал отрывки из спектаклей. Меня оценивали преподаватели кафедры, просто я официально не числился в академии по документам. В общем, проучившись в Минске три года, на четвёртый не поехал. Решил, что диплом мне всё равно не дадут.  

На помощь Юрию Мартиновичу пришёл заслуженный деятель искусств Беларуси, режиссёр Владимир Короткевич  (однофамилец писателя Короткевича). Он договорился, чтобы Мартиновича официально зачислили на второй курс академии.  

– Чтобы получить полтора высших образования, мне пришлось проучиться 12 лет, – шутит собеседник и добавляет: – Поначалу мне казалось, что я достаточно плох, очень долго был не уверен в себе. Плюс ко всему мне многие говорили, что актёрство – это не моё. Но затем я справился с сомнениями. Поэтому на своём примере советую молодёжи ничего не бояться и верить в себя.

Здесь мне хорошо

– Первые несколько лет на сцене у меня дико колотились ноги, дрожали руки. И это было не только на премьерах, а на любом спектакле. Мне казалось, что я никогда не справлюсь с волнением, – вспоминает Юрий Мартинович. –  Несмотря на это, в театре мне было настолько комфортно, настолько здесь нравилось, что я уже не представляю, что уйду куда-то ещё. Теперь, спустя 30 лет, понимаю, что жить на театральных подмостках мне по-настоящему хорошо.  

И это несмотря на то, что было время, когда артист выходил на сцену в разных спектаклях около 280 раз в год. Практически каждый день. Такое не многим под силу не только эмоционально, но и физически.

– В какой-то момент понял: всё – погибаю. Наступило внутреннее выгорание. Я был просто пустой. Выходил на сцену и ничего не ощущал, – признаётся актёр. – Вёл себя, как робот, как какая-то машина. Играешь роль и при этом внутри ничего не чувствуешь. Это было страшно! Усталость копится, и в какой-то момент ты просто ломаешься. Сначала психологически, а потом физически. Сейчас, конечно, я выхожу на сцену меньше: у меня 12, максимум 15 спектаклей в месяц.

Несмотря на свою работоспособность, Юрий Мартинович считает себя ленивым человеком:  

– Лучше всего я умею отдыхать. В идеале лежать на диване с книжкой. Был у меня период увлечения   творчеством Ремарка, Цветаевой и Кинга. Последнего читал запоем. Сейчас  потянуло на более лёгкую литературу: Вудхаус, Пратчетт. Из русской классики люблю, пожалуй, только Пушкина. Величие всех остальных признаю. Достоевского, например, считаю фантастическим гением, но он мне не близок. Толстого просто не мог читать. Мой организм его не принимает.  

Говоря о предпочтениях, Юрий Мартинович добавляет, что ему приходится во многом себя ограничивать.

–  Всю жизнь приходится бороться с собой. То не ем сладкое, то мучное, бросаю курить, не пью алкоголь. Всегда себе что-то запрещаю. Наверное, это идёт во благо организму. Он понимает:  надо держаться, потому что я могу разозлиться и запретить себе вообще всё вредное.  

Развлекать – это преступление

Из более чем сотни ролей Мартиновичу памятна одна из первых больших в постановке «Леди Гамильтон». Любит он и пьесы Чехова.

– В драматургии Чехова нет ярко выраженного сюжета, за которым можно следить, – говорит собеседник. – Там можно наблюдать только за взаимоотношениями героев. Не любит наш народ такого.  

– А что сейчас нравится зрителям? – интересуюсь.

– Любят комедии, чтобы можно было посмеяться, отдохнуть. Как мне кажется, зрители сейчас не то что думать, чувствовать не хотят. Спокойно сесть в кресло, чтобы мне сделали красиво – в этом сегодня для многих смысл посещения театра. Сопереживать происходящему на сцене способны единицы в зале, – отмечает Юрий Мартинович. – Например, на замечательном спектакле «Очаровательный сон» по повести Фёдора Достоевского  совершенно пустой зал. Народ просто не приходит. Всё идёт к тому, что театр становится местом для отдыха, а не для душевной работы. Конечно, в репертуаре  должны быть развлекательные спектакли. И они есть, но весь репертуар делать развлекательным – это преступление. Тогда в театре нет смысла. Театру необходимо взаимодействовать с категорией зрителей, которые хотят соприкоснуться с настоящим искусством, хотят думать, размышлять над проблемами современности. А ведь мы практически  перестали ставить спектакли о проблемах, перестали говорить о чём-то значимом и важном. Одна из последних наших постановок «Чума» – о проблеме алкоголизма. Но её практически нет в репертуаре. С мая по сентябрь мы сыграли её на сцене всего четыре раза.

Точка нового пути

Рассказал Юрий Мартинович и о своей любви к опере, о том, как восхищался в молодости актёром Лоренсом Оливье, обожал Мерил Стрип, Энтони Хопкинса, Джека Николсона, был впечатлён фильмами режиссёра Федерико Феллини.  

– Я его просто обожал! – не скрывает эмоций актёр. – Для меня его творчество было чем-то сверхъестественным. Затем открыл для себя Тарковского и Альмодовара, злая ироничность которого мне близка, поэтому я с большим удовольствием смотрел все его безумства.  

Говоря о себе, Юрий Мартинович самокритично замечает, что никогда не был в восхищении от своей игры:  

– После спектакля со мной не случалось, чтобы я сказал себе: «Ах, какой молодец!» Чаще: «Сегодня ты играл лучше».  

Актёр верит в любовь, но не в то, что она может быть вечной. Ценит в себе податливость и пластичность. Каждое утро удивляется наступлению нового дня. Недавно, кстати,  Юрий Мартинович нашёл для себя новое увлечение – пилатес (методика фитнеса):  

– Абонемент в спортзал, наверное, мог бы стать для меня лучшим подарком.  

А ещё он хотел бы отправиться в путешествие в Индонезию или Малайзию, посетить Австралию,  насладиться созерцанием красот Северного и Южного полюсов планеты.  

– В их нулевых координатах мне видятся отправные точки для нового пути, – говорит Юрий Мартинович.  

Возможно, такое ощущение неслучайно, ведь и сам актёр стоит на пути новых открытий, которые способна подарить жизнь.