Другие, Я. Натапов, И. Эркень, театр абсурда и Победа
Известно, что танцевать следует от печки. В нашем случае «печка» – режиссёр Яков Натапов, поставивший на сцене Гомельского областного драматического театра трагифарс «Тоот, другие и майор» по пьесе Иштвана Эркеня, основоположника театра абсурда в Венгрии.
Иштван Эркень (1912 – 1979) – участник Второй мировой войны. В составе трудового батальона попал на Восточный фронт, оттуда – в советский плен. Несколько лет провёл в сталинских лагерях, где на собственной шкуре испытал все прелести резака тоталитарного режима. В 1946-м вернулся на родину со сборником социологических исследований «Люди лагерей», рассказами и пьесой «Воронеж». С 1957-го по 1963-й числился в «чёрном списке» как диссидент. После снятия запрета на публикации увидели свет его рассказы, драмы, повести «Кошки-мышки» и «Семейство Тотов» – сразу же без купюр, поскольку изначально писались в стол и не знали внешних цензоров. Обе повести были переработаны в сценарии (1967) и с неизменным успехом шли в Европе, Америке, Японии и Австралии.
Михаил Хейфец (1934) – выпускник литературного факультета Пединститута им. А Герцена, с 1966 года – профессиональный литератор. К слову, Леонид Хейфец – учитель Якова Натапова, но состоит ли он в родстве с Михаилом, сие нам не дано знать.
В Венгрии по повести «Семейство Тотов» в 1969 году сняли фильм, который, к сожалению, не смог оценить советский кинозритель! В Советском Союзе в семидесятые годы по повести «Семейство Тотов» ставили спектакли Георгий Товстоногов, Владимир Наумов, Александр Алов. В советских театрах в венгерском трагифарсе играли Евгений Лебедев, Николай Трофимов, Олег Табаков, Валентин Гафт, и с этим нельзя не считаться…
В 2009 году пьесу восстановили, и целое десятилетие она упорно приближалась к гомельской сцене.
Режиссёр венгерского кинофильма Золтан Фабри подчеркнул: «Основным мотивом всех моих картин является, в какой бы то ни было форме, протест против насилия над человеком. Насилие это могло быть пережитком общественных форм, результатом анахронических жизненных укладов, эгоизма индивидуалистической личности, результатом войны или самого антигуманного явления – фашизма… По-моему, величайшее преступление – насилие над человеком».
В спектакле Якова Натапова, равно как и в фильме Золтана Фабри «Семья Тоот», насилие воспринимается как результат фашизма, обличаемого в комедийно-гротесковой форме посредством неодолимой силы – смеха. С одной стороны, герои спектакля нуждаются в эмпатии, поскольку все они – жертвы обстоятельств и, в частности, войны. С другой стороны, все они (за исключением, пожалуй, Почтальона, время от времени вносящего коррективы в жизнь во благо ближним, и Профессора Киприани, практикующего действенный метод называния вещей своими именами) – конформисты, плывущие по течению, приспосабливающиеся к ситуации, мимикрирующие до абсурдности – явно вопреки собственному желанию и, как правило, с угрозой для собственно физического и психического здоровья. Театр же выступает в роли обличителя мира, чем дальше – тем больше раздираемого бесконечными противоречиями.
Спектакль вызывает массу ассоциаций, начиная с трагических, подобных казни Бенито Муссолини и его любовницы 28 апреля 1945-го, расправе над венгерскими коммунистами в 1956 году или над Николае и Еленой Чаушеску в 1989-м, Муаммаром Каддафи в октябре 2011-го, в частности, и кончая комическими: «Любить – это значит в глубь двора бежать и до ночи грачьей, блестя топором, рубить дрова, силой своей играючи» – по В. Маяковскому, Укротителю Строптивой (герою А. Челентано – дремучему крестьянину и отчаянному дровосеку – по совместительству) или господину Майору – счастливому обладателю гигантской картонорезки, сработанной по его указке.
Не будь войны – все эти маленькие люди (Тооты, Майоры, Доктора-Ассенизаторы, Гизы, Смолокуры, Пожарные и Другие – достойные уважения люди) прожили бы счастливую жизнь, вероятно, даже не заметив, что Некто мечтает расфасовывать мировое сообщество по коробочкам, коробкам, коробам, куфарам, боксам, камерам – любым вместилищам, используемым для содержания или хранения. И думать, что если кого-то и заключили реально – так значит, за дело; «главное, что меня – не задело»…
Этимология греческого слова «коробка» отсылает нас к «имеющему форму ящика сосуду», а сосуд, как известно, символизирует человека. Одно из основных значений слова «ящик» – лоно, утроба, женский принцип, а здесь уж есть где разгуляться фантазии критика любого уровня!
В психологии «коробка» символизирует сферу бессознательного, подсознание, разрушительные и созидательные силы психики.
Для гадалок коробка – потенциальная (скрытая) опасность.
Майор сетует: «Не суждено быть понятым!» И обличает Тоота: «В ваших словах нет логики!»
Доведённый до отчаяния абсурдностью ситуации Лайош Тоот, в состоянии аффекта, из чувства самосохранения, прибегает к самой крайней мере – ради свободы своей и близких в прямом смысле слова, применив против осточертевшего угнетателя инспирированное им же самим оружие.
Публику не слишком огорчает неожиданная развязка, поскольку она уверена, что несколько мгновений спустя господин Майор, как в цирковом представлении искусного фокусника, выйдет на поклон целым и невредимым.
Лично мне симпатичны все главные герои пьесы: они пытаются если не выжить, то как можно дольше продержаться, включив защитные механизмы, что красноречиво демонстрирует Профессор Киприани.
Три из ключевых ролей отданы режиссёром представителям звёздной династии: Лайош (Алексей Бычков), Маришка (Наталия Задорина), Агика (Александра Бычкова) демонстрируют мощнейшие динамику и статику в атмосфере неотвратимой неизбежности.
В тандем органично вписывается господин Майор (Юрий Зайцев) – неистребимый Перпетуум Мобиле, одержимый идеей непрерывной деятельности и мечтой о всеобщем счастье, равно как и страхом перед русскими партизанами. Однако именно эгерские «лесные братья» (местные народные мстители, обосновавшиеся у подножия самой высокой в стране горы – Матра) столь неожиданным образом толкают его – последнюю каплю – в объятия семейства Тоотов!
Почтальон и Профессор Киприани (Павел Кордик) успешно овладели методом «Помоги себе сам», чего и другим желают. Следует отметить, что актёр не впервые удачно экспериментирует с собственным голосом.
Меньше повезло – во всех смыслах – Дьюле, Юлиану (Сергей Артёменко / Дмитрий Байков), осознанно и конкретно подставившему под удар собственное семейство. К слову, Дьюла и Майор – единственные непосредственные участники брутальной «мировой бойни» и реальные её жертвы.
Гизи (Светлана Ефимова), добросовестно и вдохновенно несущая службу, убедительна и ослепительно красива. В дополнение ко всему, она прекрасно, в тему, с венгерским акцентом, исполняет русский романс, не без оснований воспринимаемый публикой как самостоятельная вещь и щедро награждаемый аплодисментами.
Блестящий выход у Доктора-Ассенизатора (Александр Лавринович), врачующего и врачующегося сонетами В. Шекспира в компании юной Ассистентки (Александра Герасимович), почитательницы его эстетики и бесспорного таланта.
Исполнители менее масштабных, но важных ролей: Сосед (заслуженный артист БССР Фёдор Иванов), сказавший своё веское слово; Смолокуры, засветившиеся в эротическом танце, и Пожарные – от начала до конца добросовестно оттрубившие спектакль Трубадуры (Дмитрий Балащенко, Павел Соловьёв, Гиорги Чантурия, Александра Герасимович).
Художник-постановщик А. Меренков безапелляционно погружает актёров и публику в атмосферу «здесь и теперь».
Музыкальное оформление Д. Неберова неизменно подводит зрителя к логическому – отнюдь не абсурдному – финалу а ля «Ария»: «Я свободен! Наяву, а не во сне».
В преддверии Дня Великой Победы над фашизмом Яков Васильевич рискнул поставить на сцене Облдрамтеатра культовую вещь «не на потребу», раскрыв тему в несколько ином ракурсе, а именно: с позиций основоположника венгерского театра абсурда Иштвана Эркеня, произведение которого, не потерявшее актуальности и действенности, на протяжении без малого сорока лет неизменно находит отклик в сердцах мирового зрителя.
По свидетельствам красноармейцев времён Великой Отечественной именно «гонведы» (солдаты подразделения фашистской армии в Венгрии; от венгерского gon – отечество и ved – защита) проявили себя как одни из самых жестоких и безжалостных нацистских военных формирований в отношении мирного населения СССР и в борьбе с партизанами, хотя за спиной Гитлера венгерскими генералами и велись тайные переговоры – на случай поражения в войне Германии. Прискорбно, но из песни слово: не выкинешь.
Впечатлениями делится со мною Алексей Бычков: «Пьеса – очень и очень неординарная. Вроде комедия, по жанру, и – трагикомедия. Построена на абсурде, как всякая пьеса комедии абсурда. А вот такой жанр, такая тема – непопулярная, если смотреть через призму зрителя. Война – это безумие!
Другая тема – очень модным стало в последнее время слово “манипуляция”. Нами манипулируют. На примере одной семьи видим: “Все хотят жить с удовольствиями” (А. Островский).
А если сын воюет, то приходится угождать человеку, от которого зависит его “комфорт” и продвижение по службе, т.е. семья стоит перед выбором: выбор – счастье сына. Так члены семейства Тоот становятся заложниками безумства одного человека, который доводит до апогея ситуацию с коробками и бессонными ночами.
Нужно, не нужно это зрителю сегодня – сложно ответить на этот вопрос. Театр кормит проблемами?.. Давать зрителю комедию повеселее? Комедию положений?
Работалось в удовольствие. Команда подобралась отличная. Делимся друг с другом впечатлениями. Отмечаем в своих рядах сплочённость.
Художником найдена «картонная среда» – для манипулирования.
Неспроста на четыре части рубят манипулятора – для обретения свободы.
Три месяца в общей сложности работали над спектаклем…»
Театральное, режиссёрское слово: выбор… Премьера «Тоот, другие и майор» из разряда тех, что заставляют вспомнить расхожую фразу: «В театр идут не за пьесой, которую можно прочесть дома, а за актёрской игрой!» – поскольку данный спектакль позволяет наслаждаться игрой – причём, снова и снова! Выбор – за зрителем, способным оценить это.
Пожелаем же большому кораблю с названьем «Тоот, другие и майор» большого плаванья!
Источник: rynak.by
17 апрель 2019 года